Отзывы на фильм «Возвращение в Брайдсхед»

Вольное обращение с первоисточником — довольно частое явление в экранизациях классической литературы. Не то, чтобы Эндрю Дэвис, хорошо зарекомендовавший себя в качестве автора блестящих адаптированных сценариев для ББС, в сотрудничестве с Джереми Броком позволили себе изменить место или время действия, порядок событий или имена героев: тут, на первый взгляд, все более или менее соответствует роману, однако ими была допущена другая, на мой взгляд, намного более пакостная вольность — они покопались во внутреннем мире героев, заставив тех пересмотреть свои жизненные позиции, характер, цели, мироощущение. И по сравнению с этим, вполне объяснимое и закономерное сжатие событий в попытке вписаться в два часа экранного времени даже не стоит рассмотрения в качестве минуса картины.

Брайдсхед — каменная твердыня, взрастившая не одно поколение благородного семейства Флайтов и сохранившая в своих стенах бесчисленные воспоминания, стала для главного героя романа, Чарльза Райдера, своеобразным жизненным якорем, привязавшим его к себе со студенческих лет, и, так или иначе, обозначила своим присутствием главные вехи его жизни. Чарльз бывал в этом величественном здании гостем, жильцом, едва не стал владельцем, и в конце концов, в разгар Второй Мировой, его полк оказался расквартированным именно в Брайдсхеде, оживив былые воспоминания.

Чарльз Райдер родился в интеллигентной семье незнатного рода; уравновешенный, элегантный, чувственный, однако довольно сдержанный, человек творческий, но не безумный, верующий скорее в науку, нежели в бога. На первый взгляд, Мэттью Гуд вполне соответствует заданному образу, к тому же высок, хорош собой и мужественен. Тем не менее, по мере развития событий в киноверсии романа, в характере Чарльза проявляются не присущие ему в первоисточнике тщеславие, цинизм, корысть, эгоизм, он пытается понравиться нужным людям, завоевать женщину любыми, даже весьма не джентльменскими способами, становится неискренен как в дружбе, так и в любви, и, в конце концов, винит себя в чрезмерных аппетитах, мол, погнался за всем, а остался ни с чем. Более того, он перестает быть сомневающимся агностиком, в конце концов, находящим и свой путь к богу — по воле сценаристов Чарльз убежденный и закоренелый атеист. Стоит ли говорить, что подобный персонаж заметно теряет в симпатии зрителя, не позволяя в полной мере окунуться вместе с ним в воспоминания, которые по Ивлину Во должны быть скорее трогательными, чувственными и довольно чистыми. Впрочем, по-видимому, не забыв о правах с..уальных меньшинств, этот самый оттенок в экранизации вовсе перестал выглядеть, как намек. Не удовлетворившись и этим, создатели фильма усилили романтическую составляющую, составив любовный треугольник из Чарльза Райдера, Себастиана Флайта и его сестры Джулии Флайт. В то время, как в романе Ивлина Во Чарльз был очарован Флайтами по очереди, испытав сильную привязанность к Себастиану в юности и глубокую любовь к Джулии в зрелом возрасте, экранизация решила не церемониться с подобными «вызреваниями» чувств и скрестила всех троих одновременно, тем самым значительно упростив как личную трагедию Себастиана, так и Джулии, списывая их отчаяние не столько на духовные поиски и глубокую семейную драму, сколько на разочарование в любви и сложные отношения с властной матерью суровых католических правил.

Об упрощении в случае данной экранизации приходится говорить неоднократно. Весь сюжет в целом становится скорее похож на мыльную оперу, нежели на глубокую и целостную драму аристократической семьи, очерчивающей целую эпоху, уходящую в небытие с первыми залпами Второй Мировой войны. По роману, Чарльз Райдер не только сторонний наблюдатель, он одновременно и рассказчик, и полноценный участник всех событий, навсегда связавший свою жизнь как с семейством Флайтов, так и с Брайдсхедом. Отношения Чарльза Райдера и Флайтов меняли свой характер и насыщенность, однако в целом оставались трепетными, уважительными и довольно близкими. Не имея собственной семьи, кроме безразличного замкнутого отца, Райдер принял Флайтов, как родных, но такой вывод не напросится после просмотра экранизации 2008 года. Прискорбнее всего, что богатство языка Ивлина Во также не нашло ни малейшего отражения, ведь в картине изменены не только диалоги, но и их смысл и содержание.

Что касается актеров, то оценивать их игру довольно затруднительно, ведь по воле создателей картины они по большей части выражали иные чувства и мысли, и обладали иным характером, нежели подразумевали их прототипы. Корделия Флайт из смышленой, глубоко верующей и понимающей девушки стала легкомысленной глупышкой, к тому же красавицей. Трагизм Себастиана поглотил его целиком. Джулия Флайт оказалась вовсе не сильной и утонченной женщиной, раздираемой внутренними противоречиями в отношениях с богом, а незрелой, послушной дочерью, идущей на поводу у матери. Создателям картины показалось недостоверным, что Джулию доводят до истерики слова брата о ее жизни в грехе, нет, в данном случае Джулию выводит из себя супруг, продающий ее свободу за пару картин (история, полностью выдуманная сценаристами).

Можно было бы уделить внимание плюсам фильма, однако, коль скоро актерские работы нельзя отнести к позитивным чертам в силу искаженности образов самих персонажей, остается лишь красивая картинка, и только. Однако, фильм использует ту же основную локацию, что и первая экранизация 1981 года, следовательно, Брайдсхед не изменяет свой облик. Вместе с этим, теряется последний возможный аргумент в пользу новой экранизации, однако, спасательной шлюпкой для нее становится зритель, который не знаком с романом. В таком случае у фильма есть все шансы заполучить довольно широкую аудиторию, незаангажированную и непредвзято оценивающую кино с неплохим актерским составом и вполне приемлемым мелодраматическим сюжетом. Однако, настоящих ценителей творчества Ивлина Во едва ли испугает перспектива просмотра 12-часовой экранизации 1981 года, обладательницы «Золотого глобуса» за лучший мини-сериал года, во всех отношениях превосходящей новоиспеченную версию, рассчитанную скорее на неискушенного массового зрителя.