Мутное время

«1612» Владимира Хотиненко — фэнтези о Смутном Времени.

С недавних пор мы снова стали праздновать День Народного Единства. Но что это за праздник, по какому поводу, кто и с кем единяется — видимо, никто не знает, потому что в самых верхах (чуть ли не администрацией президента) был заказан фильм о Смутном Времени, который популярно бы разъяснял соответствующие вопросы. Фильм взялась снимать компания Никиты Михалкова «ТриТэ», а режиссером был выбран Владимир Хотиненко («Мусульманин», «72 метра»).

В первые минуты фильма дается историческая справка, введение в суть вопроса: умер Борис Годунов, убили его сына Федора, пришел Лжедмитрий, убили и его, народ страдает без государя. На этом реальность заканчивается и начинается сказка: польское войско везет в Россию следующего претендента — единственного оставшегося наследника Бориса Годунова — его дочь Ксению (Виолетта Давыдовская). У Ксении, однако, на беду поляков есть тайный поклонник — крепостной Андрей (Петр Кислов), который некогда, еще мальчишкой, подглядел как Ксения купается, и с тех пор не может ее забыть. Андрей хочет вырвать Ксению из лап манипулирующих ею злодеев-поляков. Он одевается испанским кабальеро (и, кстати, умудряется изрядное количество времени водить всех за нос, успешно выступая в этом качестве), крадет Ксению, потом, правда, возвращает, участвует в битвах и даже на некий краткий миг становится главным кандидатом на российский престол.

Между тем, собственно, те персонажи, которые исторически связаны со Смутой и светлым праздником, суть которого вроде бы должна была прояснять картина, практически отсутствуют: князь Пожарский (Михаил Пореченков) появляется на экране раза два, Минина и вовсе забыли, Романов лишь упоминается в самом конце. Патриотической риторики не так уж и много — всего пара монологов, да и то, скорее, отображающих грустную правду, нежели что-то всерьез пропагандирующих: аполитичный русский народ в «1612» все время стремится переждать беду и тихо отсидеться, и чтобы заставить его принимать в событиях хоть какое-то участие, героям приходится произносить длинные красивые речи. В общем, довольна ли администрация президента — вопрос. А уж сам Михалков бы точно развернулся на этом материале иначе (и даже представить страшно, что бы у него получилось).

Прикидывающийся историческим эпосом с патриотическим уклоном, «1612», тем временем, оказывается все лишь безобидной сказкой-фэнтези, эдаким «Властелином колец» по-русски. В фильме есть свой символ добра — белый единорог, который с завидной частотой (и уж почаще Пожарского) появляется на экране и трясет белоснежной гривой. Свой местный Гендальф — старец с не менее снежной, чем грива единорога, бородой (Валерий Золотухин). Загробный мир — умерший испанец является в трудную минуту Андрею, учит фехтовать и чертит на земле загадочные знаки. Красочные бои и невиданное оружие — выстрел из кожаной пушки, за ночь построенной Андреем, сравним по последствиям с атомным взрывом. А визуально этот сказочный мир сошел с картин Репина и Васнецова — в «1612» есть даже сцена, довольно точно скопированная с картины «Бурлаки на Волге».

Главная проблема «1612» в метании между госзаказом и искренним желанием снять лубочную сказку. Ведь исторические отсылки вынуждают обращать внимание на противоречащие здравому смыслу и всемирной истории ляпы. Все-таки историко-любовная драма — тонкая штука, и нашим режиссерам есть, чему поучиться: да вот, хотя бы, у Шекара Капура, автора «Елизаветы» и «Золотого века».

Дарья Горячева, Киноанонс, 10 ноября 2007

Олигарх и пустота

Непутевые заметки

Я — снотворное

У страха глаза велики