Новая фонтастичность

Выходит «Фонтан» Даррена Аронофского — научно-фантастическое евангелие про Адама и Еву, взрыв сверхновой и конкистадора, удобрившего цветы.

Конкистадор испанской королевы (Хью Джекман с бородой), пощадив обнаглевшего садиста-инквизитора, уплывает к индейцам майя искать последнее чудо-дерево, уцелевшее от райских кущ. Ученый-онколог (Джекман бритый) испытывает на шимпанзе некую субстанцию из амазонских джунглей, пытаясь спасти от церебральной опухоли красавицу жену (Рэйчел Уайс), сочиняющую роман «Фонтан». Одинокий астронавт из будущего (Джекман бледный, лысый и бритый, что московский кришнаит) дрейфует в стеклянной биосфере к звездной туманности, которую онколог с женой изучают с балкона в подзорную трубу.

Отдавая отчет, что все вышеперечисленное — лапидарное, но достаточно корректное описание ключевых элементов фильма и что в истории важнейшего из искусств соединялись ингредиенты и похлеще, пребываешь все-таки в некотором замешательстве от факта, что нынешние голливудские начальники вообще рискнули поддержать этакую залихватчину десятками миллионов долларов и выпустить ее на большой экран.

История проекта путаная.

Те, кто распределяет доллары в кинокомпании «Уорнер», колебались между смущением и полнейшим замешательством шесть битых лет, то закрывая многострадальный «Фонтан», то открывая, и колеблются там же, наверное, до сих пор. У того же Брэда Питта, утвержденного на главную роль и уже отрастившего конкистадорскую бородку, замешательство получилось таким стремительным, что струхнувший актер в какой-то момент почел за благо смыться со съемочной площадки. Наконец, все медиа телеграфировали про казнь фильма на прошлогодней венецианской Мостре, где фестивальные шустрилы, в конце 90-х носившиеся с Аронофским как с писаной торбой, коллективно оскверняли «Фонтан» своими киноманскими фрустрациями. И никто почему-то не отметил, что на следующий день после неудачного пресс-показа картину демонстрировали широкой публике, устроившей автору 10-минутную овацию.

Вообще, катастрофическое расхождение в оценках «Фонтана» между критиками, до сих пор проставляющими Аронофскому колы и тройки, как нашкодившему второгоднику, и «зрительскими массами» свидетельствует о том, что оба лагеря имеют все меньше и меньше общих тем для разговора. «Массы» здесь, конечно же, понятие сугубо относительное: бокс-офис у «Фонтана» дохлый, такой же примерно дохлый, как и у прочих фантастических откровений последних лет десяти, с которыми связывают основные «рывки» жанра. Какой-нибудь «Гаттаки», «Темного города», или даже «Искусственного интеллекта», на котором даже в самой Америке собрали ощутимо меньше, чем потратили. И это, конечно же, не та масса снабженных глазами овощей и корнеплодов, на которой знай себе прививают «спецэффект», удобряя поп-корном и опрыскивая пепси. Скорее, весьма внушительная категория неглупых и требовательных граждан, которые уже устали от того, что научная фантастика на киноэкране — это такой продвинутый вариант Манхэттена, где за большие гонорары работают люди в трико.

Именно эта категория, отупевшая от диеты студийного мейнстрима и мало совпадающая с поклонниками Аронофского времен его дебютного «Пи» или «Реквиема по мечте», с нетерпением ждет и всегда готова быть очарованной какой-нибудь «новой фантастичностью».

Похоже, что в «Фонтане» эту «новую фонтастичность» она и обрела.

Время, конечно же, покажет, но одна новаторская идея в фильме реализована бесспорно, до этого появляясь в кинофантастике лишь спорадически (например, в пилотных сериях «LEXX»). Аронофски, творя «Фонтан» как футуристическую грезу, нахимичил образ органического, не-технократического будущего, притом нахимичил буквально, заменив цифровые спецэффекты макросъемками неких жидких субстанций, реагирующих в лабораторной посудине, придавших фильму совершенно завораживающую атмосферу и посрамивших всю компьютерную индустрию грез.

Своими золотушно-мерцающими протуберанцами Аронофски, вообще-то говоря, отчасти сформулировал долгожданный ответ неподвижной геометрии кубриковского монолита из «Одиссеи 2001», уже сорок лет довлеющей могильным камнем над мировой кинофантастикой. Что показательно, структура фильмов идентична, и помнящим «Одиссею» легче объяснить, с чем они будут иметь дело, отправляясь на «Фонтан». И там и здесь время действия стремится к вечности, только у Кубрика счет идет на миллионы лет, у Аронофского же поскромней — все в пределах тысячи. И там и здесь вечность нарезана на три периода. Кубриковскому «прошлому» с палками-копалками и шимпанзе, взирающими на мудрый монолит, Аронофски отвечает средневековой конкистой за обладание эликсиром вечной молодости. И там и здесь средняя часть композиции отведена под некие научные открытия в условном «настоящем»: космического Артефакта у Кубрика, «кремлевской таблетки» у Аронофского. Наконец, в последнем отделении герой-звездоплаватель протыкает космос и время, соединяя Уроборосом начало и конец.

Если сверхразуму кубриковского монумента соответствует сверхживучесть дерева Аронофского, то трактовка «Фонтана» более или менее ясна.

Другое дело, что в отличие от Кубрика, придумавшего для хрестоматийного Древа Познания оригинальную визуальную идею, перед не менее хрестоматийным Древом Жизни фантазия Аронофского зачем-то тормозит, буксует и портит воздух холостыми оборотами. Дерево — оно и есть дерево. Хотя бы и райское. Его еще дети рисуют, с птичкой наверху. Проехали.

«Фонтан» вообще чрезвычайно уязвим перед людьми насмешливыми, скептиками, резонерами и прочими поклонниками здравого смысла, достаточно неглупыми, чтобы не восторгаться всякой ерундой, но при этом слишком умными, чтобы выделять эндорфины от общения с подозрительными комиксами, где дерево летает к звездам, лысый Джекман падает в туманность, дао склоняют с майя, а все вместе припечатывают книгой «Сефирот». Ответим только, что за органическими и не очень турбуленциями мессидж фильма, внутри себя цельный, как монада Лейбница, бессмысленно вычленять вслух, он напоминает скорее сон или пророчество, «Голубиную книгу» или какой-нибудь «Пополь Вух», которые проще знать и глупо обсуждать.

Фильм и собран как этакий трехстворчатый складной иконостас, где слева конкистадор прорастает фиалками в раю, по центру Адам прогоняет опухоль от Евы, а справа меланхоличный космонавт летает в позе лотоса. Композиция совсем не безупречная, кое-где траченая эзотерик-китчем и общими местами из газеты «Третий глаз» (без сцены с Джекманом-Буддой, положа руку на сердце, вполне можно было обойтись). И все равно: те, кто открыт и доверчив, увидят, какие перспективы за этим «Фонтаном» открываются. А вот те, для кого такой «Фонтан» — не фонтан, рискуют, скорей всего, остаться у разбитого корыта.

Иван Куликов, Газета.Ru, 27 февраля 2007

Непутевые заметки

А нужно ли читать?!...

Такая разная... "Л"

Зелёненький он был...